Коля Муравин

Монолог человека с автоматической винтовкой

Да, это мой монолог, никакого диалога не намечается, разговора у нас с тобой не будет и не могло быть ни при каких обстоятельствах. Даже при обстоятельствах, так сказать, обратных: например, я валяюсь на бетонном полу в луже собственной блевотины, а ты стоишь над, и я вижу тебя снизу вверх, последовательно ботинки, брючины, что-то выпирающее между ног, дальше внушительный бугор живота и уж совсем в заоблачной выси усатая голова, обращенные ко мне глаза за темными стеклами. Ты же заходил на допросы... Но и тогда разговора бы не получилось, я уверен.
Раннее утро, солнце, весенний месяц сентябрь, день семнадцатый, ты уже выглядывал из-за занавески наружу оценить погоду - погода отличная - и я успел поймать твою лысую макушку, приклеить к ней волосинки оптического прицела, но не время, не время еще. Еще несколько минут, которые, предположительно, понадобятся тебе, чтобы отдать рутинные распоряжения управляющему или как ты его называешь - к возвращению нагреть воду в бассейне? охладить? -пересечь пару-тройку комнат, спуститься по лестнице и появиться на веранде, едва различимой мне сквозь ветви деревьев в саду, но все же различимой. И когда ты выйдешь, отсчет пойдет на секунды, там уже не до монологов. Бассейн что ж, пусть греют, только не будет возвращения.
А пока я много успею наговорить, точнее, подумать, я не фиксирую свои мысли на бумаге и далеко не все обращаю в слова. Вполне возможно, когда-нибудь я расскажу про операцию "Жаба" журналистам или сам возьмусь за перо. Чем черт не шутит, роман напишу. Когда буду уверен, что это никому из наших не повредит, расскажу обо всем. Как нашли меня товарищи из Манагуа, как планировали операцию, как Гильермо придумал название, споров тут не было, "Жаба" - слово подходящее. Споры были позже, но об этом не стоит, это кухня специфическая. Напишу, как готовил группу в Колумбии, и о каждом отдельно, ребята заслуживают. Как добрались сюда кто на чем, интереснее всего получилось путешествие у Марио, из Бразилии по Паране на катере. А мы с Мельбой прилетели самолетом, перед посадкой я просто прилип к иллюминатору, Асунсьон сверху как игрушка, черепичные крыши среди зелени, а я все смотрел, смотрел, будто и в самом деле надеялся тебя сверху заметить.
Никто из группы, кроме Солано, в Парагвае не бывал, никто здесь не светился, и на гуарани, языке здешнем, никто не говорил, кроме опять же Солано. Хотя пару слов мы быстро усвоили. Слова простые: "мау" - контрабандный автомобиль, то есть практически каждый автомобиль на парагвайской территории, и "калабосо" -знаменитые подземные тюрьмы, знакомиться с которыми нет никакого желания, но шансы-то есть, увы. Короче, никаких связей в Парагвае; с подпольем решили в контакт не вступать, и так им несладко приходится... Ничего, ребята, потерпите, доберемся и до вашего генерала, которому везде памятники понаставлены, смотреть противно. Так как же - дальше пишу "мы" - собирались тебя найти? Ведь не знали даже, в столице ты или в провинции. Придумали пару планов, один другого головоломнее, но все разрешилось довольно неожиданно. В будущем романе я не пожалею красок, расписывая, как красотка Мельба, пребывая в уверенности, что уж таксисты все знать обязаны, села в такси и томным голоском произнесла: "В парикмахерскую, что возле дома этого... ну как его?", и шофер, небритый индеец, помчал ее вдоль трамвайных путей, лихо тормознул у полицейского участка, пулей выскочил из машины и скрылся внутри. Оказалось, что насчет твоего дома таксист был не в курсе, но, не желая терять клиентку, заскочил к корешу в полицию и действительно все выяснил. А красавица-то наша перепугалась! Анекдот. Впрочем, и не такое случается, этих анекдотов я с десяток могу порассказать.
Особняк внушительный, трехэтажный, крыша красной черепицы, так здесь принято, не самый роскошный в квартале, твои соседи полковники дворцы покруче отгрохали, но и у тебя сад, бассейн, подземный гараж, охрана. Ее, охрану, долго мы изучали... Едва не прокололись: копы прямо на улице свинтили Рамона, показался подозрительным, и обретение свободы обошлось ему (то есть нашей кассе) в порядочное количество зеленых бумажек проклятых янки. Страна коррумпирована насквозь, как в газетах пишут, "коррупция в ранге национальной политики". Будь оно не так, не знаю, провернули бы мы "Жабу" при традиционно продлеваемом каждые три месяца военном положении.
Много чего еще я опишу в своем предполагаемом романе. Красивый эпизод: Луис, который подрядился развозить подписчикам одну газетенку - редакция в конце твоей улицы, вот этой самой- прибегает ко мне, ну прямо дрожит весь. Я подумал - провал, такое всегда первым приходит в голову. А он столкнулся с тобой нос к носу, ты выходил из авто, ай, какая неосторожность, и зачем, неужто сигареты купить? Сомневаюсь, что ты заметил парня на велосипеде, а парень этот чуть не на коленях передо мной ползал, умоляя разрешить носить оружие в надежде на вторичную встречу. Я не разрешил. Случайность, судьба, удача - прекрасно, но рассчитывать на них нельзя, как не рассчитывает настоящий писатель на вдохновение, на музу, которая иногда слетает к нему из верхних слоев атмосферы. Иногда слетает, иногда нет, а главное - работать, работать и еще раз работать, так, кажется, классик утверждал.
Что-то я соловьем распелся. Редкость. Слышали бы ребята: "муза, вдохновение!" Не услышат. Я один в комнате; я сижу перед окном, но не возле, и тень надежно скрывает меня от тех, кто вздумал бы понаблюдать. Такая игра - то мы наблюдаем за ними, то они за нами, кошки-мышки и наоборот. Сегодня мы выигрываем (тихонько стучу по полированному столу, невинное суеверие). Похоже, выигрываем, но прояснится все только через минуты три... семь? десять?
Пока я философствую на своей удобной, прямо скажем, комфортабельной позиции, Марио за стеной, возможно, сочиняет альтернативный роман. Рамону с Луисом хуже, они лежат в кустах под оградой, кусты не сельва, но насекомые встречаются.... и полная неизвестность, они сами ничего не видят, ориентироваться будут на мой сигнал, а ждать вслепую - занятие совсем тоскливое. Если сделаю шаг к окну, увижу их, но не нужен шаг, все проверено-перепроверено, все как в аптеке. Мало операций готовились так же тщательно, как "Жаба", она в своем роде единственная, хотя надо бы потом провести еще дюжину аналогичных. Сначала прикидывали: применить гранатометы, или мины, или пластилин прилепить под твой роллс-ройс.... вон стоит перед домом, карета подана, говорят, у тебя была лучшая в мире коллекция автомобилей, а? Да ведь ты - только сейчас подумал - при своем бассейне, трех "мау" и охранниках, наверное, бедняком себя считаешь после всего, что было: целая страна в кармане? Не так?
Решили действовать наверняка. Денег хватает, в Манагуа и в десять раз больше не пожалели бы на это дело, я их знаю. Не без проблем, но приобрели дом почти напротив твоего - поскромнее, без бассейна, но нам не до купаний. Покупали Альдо и Рита, никем даже не притворяясь, колумбийцы в Асунсьоне никого не удивляют, где наркотики - колумбийцы, где контрабанда - колумбийцы, а в Парагвае самый толстый слой контрабанды. Мы здесь пили исключительно контрабандный бразильский кофе, курили только контрабандные аргентинские сигареты. А пиво, хотя и местное, но с немецкими названиями. Понятно почему - папаша генерала был простым баварским пивоваром. Рамон, выказав редкостное невезение, после истории с полицией еще напоролся на земляка. Легенда легендой, у каждого она разработана, но тут - земляк... Пришлось поволноваться, но он не настучал. Кажется, не настучал. Ладно, сейчас узнаем - в тот момент, когда роллс-ройс выползет из ворот и начнет медленно разворачивать свою тяжелую тушу по направлению к центру, подставляя нам лакированный бок, профиль телохранителя на переднем сиденье, если будет опущено стекло... или не опущено, тем хуже для стекла, хотя какое это имеет значение. Я дам первую очередь, которая послужит сигналом Луису и Рамону. Основная огневая мощь у них, одному из них и будет принадлежать честь завершения операции "Жаба", потом ведь будут разбираться, кому именно, но пусть разбираются, лишь бы потом. Я переношу огонь на особняк, там останутся минимум двое вооруженных, надо дать им понять, что дергаться не стоит. Закончился магазин, пока меняю - секунда - вступает Марио из окна кухни. Поливать их, поливать, пусть будет свинцовый ураган, пусть не высовываются, не к ним мы приехали. А тем временем Рамон и Луис... ну, это понятно, и бегом, все бегом к фургону на заднем дворе, Рита за рулем, Марио прикроет, задраить люки и стартует гонка, какой Асунсьон еще не видывал.
А ты не идешь. Может, это последняя пытка, придуманная тобой для нас? Сколько смертей пресловутых нервных клеток, которые не восстанавливаются, в каждом мгновении ожидания? Нервы! Какая ерунда! Нервы - это прошлое, это когда вздрагивают и потеют руки, губы отсчитывают четким шепотом:" пятьдесят восемь, пятьдесят девять...", когда глаза сосредотачиваются на узоре листа, подсвеченного солнечным лучом, на камне рядом с носком сапога, лишь бы не смотреть туда, вперед, где вот-вот появится человек, тварь божия, тварь, которая загоняет иглы под ногти ближним... ей приказывают, а она усердно выполняет, такая работа... короче, нажимаешь курок и, оглушенный выстрелом, смотришь, как уникальное сочетание молекул перестает существовать, а потом является во сне. Вот - нервы. Но это давно прошло, а после тебя я уж точно буду спать без сновидений. Ну давай! Меня уже начинает пробирать, волнуюсь, как перед первым свиданием, да простит меня та девушка, я поставил вас рядом, трудно вообразить большее кощунство. Она простит, она давно умерла.
Пуста заветная веранда, вхолостую урчит табун лошадей в моторе роллс-ройса. Или -подсказывает проснувшийся страх, показывает услужливое воображение- и не выйдешь, тебя загнали в безопасный изолированный подвал, и мы, наивные, считаем, что в засаде, а на самом деле засада на нас. И эти как бы прохожие, как бы шофер, как бы окна нарядных соседних домов, повинуясь неслышной команде, ощетинятся стволами всех калибров, и дальнейшее действие будет развиваться в зависимости от того, есть ли приказ брать живыми. При такой постановке проблемы и от нас кое-что зависит, но это утешение слабое. Спокойно! Взгляд на часы - убеждаюсь, что пока все в пределах нормы. На пределе.
Забавно, если задержит тебя какая-то мелочь, расстройство пищеварения, зашел в туалет, это предчувствие, проявившееся на физиологическом уровне, подозреваю, что у людей твоего типа все сводится к физиологии. Ну что же, пока сидишь на унитазе, скажу - мысленно скажу - еще одну вещь. За что я тебя казню. Нет, в Манагуа приговорили правильно, у них есть длинный список, там перечислены и вспоротые животы, и вырванные сердца, и фамилии сброшенных с вертолетов в вулканические кратеры (почему именно туда? - нам никто не мог объяснить), и голод крестьянский, и малолетние проститутки, и много, много другого. Но я добавлю: главное твое преступление - твоя власть. "Власть - все, человек - ничто", это вдолбили тебе в детстве. Если копнуть, получится, что и ты жертва диктатуры своего папаши, а потом старшего братца, но эти тонкости не сейчас, и не мне. Ты искренне считал себя хозяином людей, имевших несчастье родиться в границах проглоченной вашим кланом республики. Тебе казалось, имеешь право казнить и миловать. Потому я и получил право убить тебя. Взявший меч - от меча погибнет. Аминь. Считай это зачтением приговора.
Здесь - допустим, состоялся бы процесс по типу Нюрнбергского, вообразим такую фантастику - взвились бы твои адвокаты. Как! А вы сами что, людьми не распоряжаетесь? Не манипулируете или, не убиваете? Не за власть вы воюете, что ли? Не знаю, что сказали бы товарищи, а я бы ответил: не за власть. За право каждого человека на собственную судьбу. Наверное, нам придется взять власть, но, что до меня - я сделаю все, чтобы ее вовремя уничтожить. Если не сумею, уже не буду революционером, и революции, видимо, придется меня расстрелять. Но это все наши вопросы, тебя они совершенно не касаются.
А то, что касается - оно вот, у меня в руках, и у Марио, и внизу у Луиса и Рамона... Как это просто: отворилась дверь, ты на веранде. Белый костюм, черные очки, плешь сверкает, в желудке кофе и булочка с маслом, завтрак аристократа, я так много о тебе думал, что, кажется вижу насквозь. Каблуки по ступенькам бум-бум-бум, быстро спустился, здоровье отменное. Телохранитель распахивает дверцу роллс-ройса, внутри мягкие сиденья, запах хорошей кожи. Давай, давай. Я не вижу, но слышу - дверца захлопнулась. Завтра, извини, уже сегодня твое имя опять достигнет ушей мирового сообщества: "Экс-президент (сочувственная форма); бывший президент (ближе к нейтральной); бывший диктатор (нейтральная - констатация факта); беглый диктатор, тиран, палач и т.д. ( наши могли бы и сдержать риторику, дело-то говорит само за себя) убит неизвестными в пригороде Асунсьона 17 сентября 1980 года". Это будет некролог для тебя. По-моему, неплохой, лучший из возможных.
Роллс-ройс, черный блестящий зверь, начал движение. Охранник, открывающий ворота, свободной рукой почесывает переносицу, вижу сквозь прицел. Монолог окончен. Нет, последняя фраза: цени, что не электрический ток, не кратер вулкана и не виселица. Ты и глазом моргнуть не успеешь. Стреляем мы прилично и патронов жалеть не будем.